к оглавлению

Эйнштейн - главный миф 20-го века

Заголовки английских и американских газет выглядели так: “Революция в науке”, “Новая теория строения Все ленной”, “Ниспровержение механики Ньютона”, “Лучи изогнуты, физики в смятении. Теория Эйнштейна торжест вует”.

Научные экспедиции, базировавшиеся в Собрале, деревне на севере Бразилии, и на острове Принципе в Гви нейском заливе, зафиксировали искривление звездных лучей вблизи Солнца — факт, предсказанный общей тео рией относительности. Когда об этом доложили в Королевском обществе в Лондоне, сообщение произвело фу рор. Президент Королевского общества объявил теориюотносительности высочайшим достижением человеческой мысли.

Абрахам Пейс назвал эти события “началом эйнштейновской легенды ”[2].

Средства массовой информации создали из Эйнштей на образ мудреца и оракула, и теперь его внимания до могался весь мир. Сам Эйнштейн в конце 1919 года пи сал: “От меня хотят статей, заявлений, фотографий и пр. Все это напоминает сказку о новом платье короля и отдает безумием, но безобидным”. Здесь Эйнштейн ошибался: это безумие оказалось занятием не только не безобидным, но весьма прибыльным.

Когда в год 70-летия Эйнштейна вышла его книга

“Сущность теории относительности”[42] (первое издание в 1949 году), то “Нью-Йорк Тайме” написала: “Новая тео рия Эйнштейна дает ключ к тайнам Вселенной”. Выдающийся английский физик, открывший электрон, создатель одной из первых моделей строения атома Д.Д. Томсон в воспоминаниях писал, что теория относи тельности возбудила интерес к ней и ученых, и широкой публики.

Лекции по этой теории собирали огромные аудито рии, книги мгновенно раскупались. В среде аристократов и религиозных деятелей стало модным поговорить о тео рии относительности. Считалось, что эта теория имеет прямое отношение к религии, поскольку в ней было много

таинственного. Сам же Томсон говорил, что она “ничего общего с религией не имеет” и является не такой фунда ментальной, как уравнения Максвелла, из которых мож но получить все те конкретные результаты, которые бы ли получены в теории Эйнштейна. Отметим, что Томсон был шестым по счету нобелевским лауреатом по физике. Он получил это звание в 1906 году за исследования про хождения электричества через газы.

О влиянии средств массовой информации на формиро вание образа гения всех времен и одного народа не сле дует распространяться слишком долго. Это хорошо видно на примерах изготовления звезд шоу-бизнеса, когда со вершенно откровенно говорится, что за 150 тысяч долла ров можно сделать звезду из хромого и кривого, доба вим, даже в детстве ущербного.

В физике, в частности, и в науке вообще существуют определенные правила, которые не позволяют принять на веру те математические разработки и формулы, которые не подтверждены опытным путем, или те, которые проти воречат физике явления.

Существует целый ряд парадоксов, разрешение кото рых выводит проблему из ранга гипотезы в ранг обще принятой теории.

Следовательно, как отмечал Тимирязев-младший: “В со временной теоретической физике получилась неприят ность — вдруг пропала грань, отделяющая систему Ко перника от системы Птолемея!”

Вот вам и ответ на вопрос: * Почему не Пуанкаре, а Эйнштейн стал общепризнанным автором теории относительности?”

Но вернемся к парадоксу часов: наблюдатель первой системы будет утверждать, что часы замедляются во вто рой, в свою очередь наблюдатель второй системы — ут верждать, что часы замедляются в первой системе коор динат.

С формальной точки зрения при использовании пре образований Лоренца правы оба наблюдателя, но с физи В. Бояринцев ческой стороны замедление хода часов, если оно суще ствует как реальный физический факт, должно быть об наружено физическими методами наблюдений. Прямая экспериментальная проверка замедления хода часов весь ма затруднительна.

Признание неразрешимости парадокса часов входит в противоречие со специальной теорией относительности, поэтому он или игнорируется, или его рассмотрение пе реводится в формальную плоскость, где его опроверже ние сводится к демонстрации формальных следствий, вы текающих из преобразований Лоренца.

В.Чешев отмечает, что основное методологическое заблуждение, обусловленное стремлением приписать пря мой физический смысл преобразованиям Лоренца, состо ит в отождествлении условного соглашения и его следст вий с самой физической реальностью.

Изложение теории относительности носит преимуще ственно математический характер, и все физические ас пекты теории подаются как формальные следствия преоб разований Лоренца. Физическое обоснование своей тео рии Лоренц видел в свойствах эфира — носителя электро магнитных колебаний. Но не физическая модель, а мате матический прием, заключающийся в найденном им пре образовании, оказался основным средством построения релятивистской электродинамики.

Электродинамика, основанная на преобразованиях Лоренца, согласуется с опытом, прежде всего в том, что касается динамики частиц в электромагнитном поле. Урав нение движения частицы в поле, соответствующее наблю даемым эффектам, обеспечило успех релятивистской электродинамике. Оно же пригодно для описания взаимо действий, в которых значительную роль играет электро магнитное поле.

Здесь сразу же возникает вопрос: “А при чем здесь Эйнштейн?”

Известно, что Лоренц нашел математический путь по строения электродинамики движущихся тел, после этого развернулась борьба за истолкование использованного Лоренцем формализма фактически между самим авто ром и Эйнштейном. Эта борьба не сводилась к вопросу о

конкуренции двух физических теорий, одинаково непри емлемых для физического толкования. Она свелась к борьбе двух школ — старой, для кото рой первостепенное значение имели теории, построенные на основе физических моделей, допускающих опытную проверку, и новой школой, для которой были важны мате матические построения, при которых физика процесса отходила на второй план.

Победой второй школы при непосредственном уча стии средств массовой информации и укреплявшегося сионистского движения можно объяснить тот факт, что теория относительности в варианте Эйнштейна была при гнана образцом построения научной теории.

Парадокс близнецов. Этот парадокс утверждает, что если один космонавт, оставив на Земле брата-близне ца, улетает в дальний полет ср скоростью, близкой к ско рости света, то, оставаясь почти столь же молодым, он может уже не застать в живых умершего от старости брата.

Это позволяло и позволяет до сих пор кормиться ог ромной 'армии писателей-фантастов, описывающих траги ческие истории возвращения космонавтов на Землю, где уже много веков их никто не ждет, а их потомки или дав но уже умерли, или выглядят глубокими стариками. На эту тему и академик Ландау написал статью, кото рая была напечатана в журнале “Знание — сила”. В этой статье для иллюстрации одного из основных выводов тео рии относительности — зависимости времени от скорости движения — рассказывалось о “поезде Эйнштейна”: “При ближая скорость поезда к скорости света, можно... до биться того,-что за час по станционным часам в поезде прошел какой угодно малый промежуток времени. Это приводит к удивительным результатам: пока в поезде будут протекать годы, на станции минут сотни и тысячи лет. Выйдя из своей “машины времени”, наш путеше ственник попадет в отдаленное будущее”.

В соответствии со специальным принципом относи тельности все законы должны выглядеть одинаково как для системы координат, связанной со звездами, так и для любой системы координат, движущейся относительно звезд прямолинейно и равномерно. Все эти системы ко ординат равноправны, и движение без ускорения относи тельно звезд не может играть никакой специальной роли. То есть при равномерном и прямолинейном движении движущаяся система координат может выглядеть непод вижной, следовательно, вопрос о том, где должно за медлиться время, остается открытым.

Но этот парадокс в числе прочих и послужил к развя зыванию огромной пропагандистской кампании, сделавшей из Эйнштейна звезду неимоверной величины, создателя тео рии относительности, хотя в то время “многие из ее след ствий еще не находили себе подтверждения на опыте. Но за истекшие сорок лет многочисленные наблюде ния и эксперименты блестяще подтвердили целый ряд важных выводов теории относительности и тем самым превратили ее в общепризнанную теорию, составляющую одну из основ современной физи ки”[37] (выделено мной — В.Б.).

Видите, как все просто: оказывается, что еще пятьде сят семь лет назад эксперименты “блестяще подтверди ли” теорию относительности в варианте Эйнштейна! Прав да, при этом проявляется удивительная, просто необыкно венная скромность — ни один из этих экспериментов не упоминается!

Профессор А.А. Рухадзе пишет[43], что мы обраща ем здесь внимание прежде всего на связанный с именем Эйнштейна рекламный процесс, начавшийся потом и у нас.

Эта рекламная кампания, начатая при жизни Эйнштей на, набирает силу в настоящее время в международной паутине, в преддверии столетия появления теории относи тельности в варианте Эйнштейна.

Рухадзе отмечает: “В России мы привыкли к образу добропорядочного, всепрощающего, всепонимающе го, скромнейшего Эйнштейна. В жизни это был чело век, плохо понимавший возможность чьей-либо право ты, кроме своей собственной; резкий и нетерпимый в споре; готовый прислушаться к мнению лишь немногих избранных. Узнав это, меньше удивляешься тому, что у Эйнштейна никогда не было настоящих учеников, что он не создал и не оставил школы...”

В сборнике[44] приводится дневниковая запись компо зитора Георгия Свиридова, который написал, что В.Л. Гинз бург читал ему мысли Эйнштейна, “весьма посредствен ные и убогие. Ложь. Бездушие непомерное, вместо духовного созерцания — ремесленно-научное толко вание мира, совершенно плоское, жалкое, пустое...” Свиридов также отмечает: “Существует целая мето дика так называемого делания гения, делания худож ника, композитора, поэта и прочее. Это целая индуст рия, умело поставленное дело...” Иногда знаменитость делается “буквально из “ничего”. Примеры этого у нас на глазах”.

Лауреат Нобелевской премии Нильс Бор так отзывался о другом еврее-лауреате: “Он является одним из вели чайших умов нашего века”. Но это — относительно скромная оценка “создателя” теории относительности. Гораздо дальше пошли авторы статьи об Эйнштейне, опубликованной в издании, которое призвано научить на ших детей физике: “История науки знает лишь несколь ко человек, которые в корне изменили взгляд людей на мироздание, отстояв свое право на инакомыслие. Такими были Пифагор, Аристотель, Архимед, Копер ник, Галилей, Ньютон, Бор; только их можно поставить в один ряд с Эйнштейном”.

Вот как характеризуется гений всех времен и одного народа! Здесь даже употреблены такие современные ключевые слова, как “мироздание” и “инакомыслие”! К 1959 году, когда отмечалось восьмидесятилетие Эйнштейна, о нем уже было написано более 5 тысяч книг, брошюр и статей, а 1905 год его поклонники и сторонники характеризуют как “беспримерно плодотворный в

истории физики и научной мысли вообще”.

При этом первой из пяти работ молодого автора была его докторская (по нашим стандартам — кандидат ская. — В.Б.) диссертация “Новое определение разме ров молекул”.

Рецензенту в Цюрихском университете вначале пока зался очень коротким текст представленной диссерта ции — всего 21 страница! Но когда Эйнштейн добавил еще одну фразу, рецензент, как утверждает издание, учащее наших детей физике, остался доволен.

Здесь вспоминается анекдот, который в приличном исполнении выглядит так: автор принес в редакцию книгу, которая заканчивалась словами: “Хотите ли чаю?” спросила графиня. “Отнюдь”, — ответил гусар, он по валил графиню на диван, графиня смеялась при отда че”. Автору сказали, что все это хорошо, но не чувству ется современности. Через некоторое время автор при шел снова, окончание романа было тем же, но добавлены слова: “А за стеной ковали металл”, но ему опять было сделано замечание: “Нет устремления в будущее”. Окончательно исправленный вариант рома на содержал дополнение: “Черт с ним, — сказал один кузнец другому, — докуем завтра!”

Отметим, что на этих двадцати одной страницах мо лодой гений написал такое, что диссертация, по нашим меркам кандидатская, была признана ошибочной и за щищена не была! Бедный же рецензент профессор Кляй нер вынужден был в течение ряда лет помогать Эйнштей ну, тем самым искупая свою вину перед международным сионизмом.

Где еще, уважаемые читатели, вы могли слышать про такой “беспримерно плодотворный в истории физики и научной мысли вообще” год? И если бы люди добрые (догадайтесь, под чьим давлением?) не присвоили бы ему звание почетного доктора, Эйнштейн не имел бы права занимать профессорскую должность. Кстати, вопрос о докторской диссертации Эйнштейна тщательно замалчивается и таким капитальным произве дением, как[3].

Еще один перл из издания, учащего детей физике: “Нобелевскому комитету понадобилось 17 лет для то го, чтобы по достоинству оценить эту революционность. Эйнштейн получил Нобелевскую премию в 1921 г. за “заслуги в области теоретической физики; и в особен ности за открытие закона фотоэлектрического эффек та”. Принято считать, что нобелевским лауреатом он стал за создание теории относительности. И не было бы ни малейшей ошибки, если бы Эйнштейн получил премию еще дважды: за частную теорию относительно сти и за общую. Но Нобелевский комитет решил иначе, и “квантовая премия” осталась для Эйнштейна единствен ной. Одна из очевидных несправедливостей в истории науки!”

И будто бы про себя Эйнштейн в 1936 году писал: “Я считаю вредным, когда в газетах появляются загадочные и туманные сообщения о проблемах, еще не проясненных в достаточной мере. Такие публикации не спо собствуют духовному обогащению интеллигентного читателя, они могут лишь подорвать у него доверие к честным научным исследованиям”.

назад вперед

к оглавлению