|
|
|
|
Глава 8
Натурфилософия Гука
Со смертью Гука завершился первый период истории Королевского общества — бэконовский период, определивший научную “идеологию” следующего, XVIII в., и оказавший существенное “идеологическое” влияние на дальнейшее развитие наукотворчества. События промышленного переворота, начавшегося в XVIII в., явились результатом многих социальных и экономических причин, но они были подготовлены также и научной революцией XVII в. Главным, ведущим направлением последней было становление повой математики, математики непрерывных процессов, явившейся результатом упорного труда многих ученых и завершенной созданием математического анализа Лейбницем и Ньютоном. Вместе с этим завершающую роль в научной революции сыграло также становление ньютонианской механики, нового миропонимания, которому суждено было оказать важнейшее основополагающее влияние на развитие науки на ближайшие два с половиной столетия, хотя, надо полагать, что в человеческих делах, связанных с Землей, значение ньюто-нианского синтеза вряд ли когда-либо уменьшится.
Ньютонианский синтез также явился именно синтезом, сгустком мысли многих мыслителей и ученых и даже поколений ученых, и как бы ни думал сам Ньютон, и как бы ни хотел, чтобы ему в этом поверили его современники и потомки, он видел больше и дальше именно потому, что стоял на плечах гигантов.
Вторым важным направлением, оказавшим серьезное влияние на дальнейшее развитие науки и техники, был экспериментальный метод.
Аристотелианской науке этот метод был чужд, и, несмотря на то что и многие античные ученые пользовались опытом, все же он длительное время оставался “на задворках” науки. Положения не смог изменить ни “теоретик” эксперимента Роджер Бэкон (1214—1294), по мнению которого только непосредственное исследование фактов и проверка опытом же обеспечивают истинное знание, ни практик эксперимента Леонардо да Винчи (1452—1519). Лишь в XVII в. экспериментальный метод в трудах Фрэнсиса Бэкона и Декарта не только приобрел права гражданства, но и сделался важным методом науки и техники. Гук не скрывал своего восхищения перед принципами экспериментального метода лорда Веруламского, последователем и продолжателем которого он себя считал. Что же касается творчества Декарта, то Гук знал, по всей видимости, его лучше, чем любого другого ученого эпохи научной революции.
Маркс писал, что Фрэнсис Бэкон — “настоящий родоначальник английского материализма и всей современной экспериментирующей науки” ', и в этом с ним согласны едва ли не все историки науки. В своей научной программе Бэкон поставил себе целью построить материалистическое миросозерцание на серьезном естественнонаучном основании. Он не только считал необходимым познание природы, но и приводил это познание к необходимости практического воздействия на него. Он считал, что
воздействовать на окружающий мир можно лишь посредством какого-либо естественного движения, ибо “вся власть человека над природой ограничивается властью над движением” 3. По словам Маркса, естественнонаучная концепция Бэкона заключалась в следующем: “Первым и самым важным из прирожденных свойств материи является движение,— не только как механическое или математическое движение, но еще больше как стремление, жизненный дух, напряжение...” 4. Эта идея о всеобъемлющем движении несомненно повлияла на становление миросозерцания Гука и на его учение о всеобъемлющем колебательном движении.Важнейшим достижением Бэкона явилось обоснование им экспериментального метода, который он увязал с практикой. Техника и технология производства имеют, на его взгляд, прямой аналог в научных приборах и приемах экспериментирования, а совершенство научных приборов и возможность поставить более или менее сложный опыт непосредственно зависят от уровня: техники. “История”, добытая с помощью экспериментов, примыкает к истории механических искусств, потому что в том и другом случае речь идет об одном и том же искусстве воздействия на природу.
Эксперименты с помощью приборов “усиливают, пополняют и исправляют непосредственное действие чувства”, “выводят нечувственное к чувственному”, “указывают продолжительность процесса”, “возбуждают внимание чувства и его способность замечать”
5. “Очевидно,— продолжает Бэкон,— что среди чувств первое место в отношении осведомления занимает зрение, для которого поэтому особенно важно изыскать помощь” тогда, когда предмет или слишком далек, или слишком мал, или вообще воспринимается неясно. Бэкон говорит об оптических приборах, которые, “сильно увеличивая видимые размеры тел, показывают их скрытые и невидимые подробности и потаенные схематизмы и движения” 6. Телескоп, продолжает он, изобретенный “достопамятными усилиями Галилея”, сделал возможным “более близкое общение с небесными телами”.Бэкон не только обобщил результаты экспериментального естествознания, но и поставил перед ним новые задачи
7. Он отмечал, например, что “действие чувств происходит в движении, а движение во времени. Следовательно, если движение какого-либо тела совершается столь медленно или столь быстро, что несоразмерно мгновениям, в течение которых совершается действие чувства”, то мы или не замечаем движения, например стрелки часов, или самого движущегося предмета, например летящей пули. “Однако движение, которое не замечается по причине его медленности, легко вывести к чувству через сумму этих движений, те же движения, которые не замечаются по причине их быстроты, до сих пор еще не измерены хорошо, однако исследование природы требует сделать и это” 8.Кроме Бэкона, на натурфилософию Гука значительное влияние оказало творчество Декарта, и в частности его “Рассуждение о методе”. Представляется, что важнейший трактат Гука “Метод усовершенствования философии природы” является в определенной степени ответом на “Рассуждение о методе”.
В своем философском трактате Декарт указывает на бесплодность схоластической науки. Он не видит ничего полезного в философии, преподаваемой в школах, в логике. Критически он относится даже к математике: известные в его время математические науки “относятся к вопросам весьма отвлеченным и, по-видимому, бесплодным”. В частности, алгебра “настолько загромождена разными правилами и знаками, что она превратилась в смутное и темное искусство, затрудняющее наш ум, а не науку, которая его развивает”
9.Декарт обращает особенное внимание на практическое значение науки; естественные науки он рассматривает как теоретическую основу медицины. В пятой части “Рассуждения о методе” он дает краткий очерк своей по сущности материалистической физики. С той же механистической точки зрения он поясняет поведение и движения животных и даже приравнивает животных к машинам, хотя само понятие машины в то время отнюдь не грешило ясностью.
При разработке своего математического метода Декарт пришел к убеждению, что он пригоден не только для математических наук и что на основе его можно создать “некую общую науку, объясняющую все, что относится к порядку и мере, не обращаясь к исследованию частных предметов”. Эту науку он предполагал назвать всеобщей математикой. В “Рассуждении
о методе” Декарт распространяет ее на все без исключения достоверное знание. “Те длинные цепи простых и легких рассуждений, которыми обычно пользуются геометры, чтобы дойти до своих наиболее трудных доказательств,— говорит Декарт,— дали мне случай представить себе, что все вещи, которые могут стать предметом знания людей, связаны между собой таким же образом” 10. Таким образом, общим методом для получения достоверного знания должна стать дедукция: вывод истин из иных известных и достоверных истин, осуществляемый по образцу математики.Он выдвинул четыре основных принципа метода исследования.
Первое правило требует “не признавать истинным ничего, кроме того, что с очевидностью познается мною таковым, т. е. тщательно избегать поспешности и предубеждения и принимать в свои суждения только то, что представляется моему уму так ясно и отчетливо, что ни в коем случае не возбуждает во мне сомнения”.
Второе правило требует “разделить каждое из рассматриваемых мною затруднений на столько частей, на
сколько возможно и сколько требуется для лучшего их разрешения”.Третье правило требует “мыслить по порядку, начиная с предметов наиболее простых и легко познаваемых, и восходить мало-помалу как по ступеням до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые не следуют естественно друг за другом”.
Четвертое правило требует “составлять повсюду настолько полные перечни и такие общие обзоры, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено” и
.Таким образом, в результате цепи рассуждений Декарт приходит к некоторым первым положениям, которые уже не доказуемы. Следовательно, это аксиомы и метод Декарта по сути своей является аксиоматическим, хотя его аксиомы основаны не на опыте, а на рассуждении. В результате этого Декарт стал основоположником рационализма — такого направления в теории познания, согласно которому всеобщий и необходимый характер истин естествознания и, в частности, математики имеет свой источник в разуме
12.В натурфилософии Гука тесно сплелись между собой теория эксперимента барона Веруламского и методика исследования Декарта. Несмотря на ряд высказываний, сводящихся к “первичному толчку”, он по сути своей материалист, причем материалист, ищущий ответа на свои вопросы в практике. Это сквозит уже из полного заглавия его трактата — “Общая схема или идея относительно современного состояния натурфилософии и как можно было бы исправить ее дефекты с помощью методического порядка в производстве экспериментов и сборе наблюдений, что
сделало бы естественную историю прочным основанием для построения достоверной философии” 13. Трактат не был завершен Гуком, и Р. Уоллер издал его в том виде, в котором оставил его автор.В чем же заключается, по Гуку, сущность натурфилософии или философии природы? “Делом философии,— пишет Гук,— является выяснение совершенного познания природы и свойств тел и причин природных производств, и это познание не просто приобретается ради самого себя, но для того, чтобы дать человеку возможность понять, как путем соединения подходящих факторов в объекты в соответствии с порядками, законами, временами и природными способами он сможет производить и продвигать вперед такие действия, которые могли бы значительно помочь ему в его благоденствии в этом мире как для удовлетворения его желаний, так и для облегчения его потребностей. Также и для улучшения его состояния выше обычных человеческих условий и для того, чтобы превзойти людей почти на столько же, на сколько те превосходят слабоумных и глупцов”
14.Гук разбирает далее причины, почему натурфилософия при ее кажущемся расцвете на самом деле оказалась неспособной улучшить благосостояние людей. Ответом на это служит, как он указывает, во-первых, то, что не ясны были ее цели, во-вторых, она не владела средствами, необходимыми для достижения последних, и, в-третьих, она не имела способов овладения этими средствами. Большинство ученых очень поверхностны в этом отношении: из нескольких неопределенных и недостоверных положений они делают самые общие выводы и с помощью тех устанавливают законы, правящие миром и природой.
В качестве основного метода натурфилософских исследований Гук предлагает разработанную им “философскую алгебру”, на основе которой он и надеется построить достоверную философию. Метод этот он подразделяет на две ветви: первая должна подготовить ум, обеспечив его всем необходимым для этого; вторая же должна содержать правила и способы рассуждений. Однако Гук, как указывает издатель “Натурфилософии” Уоллер, успел написать только первую ветвь.
Итак, речь пойдет лишь о подготовке ума к восприятию философии. Гук излагает ее в следующих трех частях своего трактата
:“1. Исследование организма и сил души, или попытка раскрытия души самой себе, что является попыткой раскрытия совершенств и несовершенств человеческой природы и нахождения путей и способов для достижения одних и исправления других.
2. Метод применения или использования этих средств и способов человеческой природы для сбора феноменов природы и для составления философской истории. Он состоит из точного описания всех видов естественных я искусственных действий и является способом производства экспериментов и наблюдений для проведения и исследования любого философского вопроса.
3. Метод описания, записи и приведения в порядок подобранных таким образом особенностей, так чтобы они смогли стать наиболее пригодным материалом для формулирования аксиом и улучшения философии природы”
15.Гук переходит затем к анализу предрассудков, которые могут помешать исследованию. Это его учение очень напоминает по своей сущности учение Бэкона об “идолах”, или о “призраках”, и их классификацию. Так, первая группа предрассудков Гука происходит от несовершенств наших органов чувств: таким образом, причина их заложена в нас самих. Поэтому если бы в мире существовал другой вид мыслящих существ, кроме человека, то их понимание вещей не напоминало бы нашего понимания — оно зависело бы от строения тела
и от его органов чувств. Лекарством от этих предрассудков может быть сравнивание различной информации, которую мы получаем об одной и той же вещи от различных органов чувств. Мы должны также быть очень внимательными по отношению к названиям вещей. Гук особо останавливается на вопросе терминологии, который, по его мнению, является весьма важным для познания вещей.Второй причиной предрассудков, по Гуку, являются особенности каждого человека, присущие именно ему. Один человек больше способен к размышлениям и спекуляции, другой — к исследованию и к экспериментам, один может говорить, другой писать, а поэтому один может заметить такое, что уйдет из поля зрения другого. Гук отмечает затем, что различные психические качества могут отразиться и на научной деятельности и определить ее характерные особенности у разных людей. Наилучшим лекарством является определение, к какому роду деятельности подходит тот или иной человек. Эта педагогическая идея Гука имеет прямо современное звучание!
Третья причина предрассудков, утверждает Гук, происходит от языка, воспитания, обучения, тренировки, от Уважения к отдельным авторам, учителям, руководителям, к древности, новизне, моде, обычаям и от других подобных причин. Здесь Гук опять затрагивает вопросы терминологии и зависимости человека от тех условий, в которых он возмужал. Лекарствами в этом случае являются: самостоятельная оценка воспитателей и авторитетов й критическое отношение к ним, умение оцепить два противоположных мнения, что повлечет за собой приспособление ума к равновесию (пушкинское “добру и злу внимая равнодушно”), скептицизм и недоверие ко всему. Сомневаться следует не только в тех вещах, относительно которых у нас уже “закрадывается” сомнение, но и в тех, в которых мы полностью уверены. Представляется, что эта методика сомнения заимствована Гуком у Декарта.
Все это относится у Гука к анализу несовершенства человеческой природы; затем он переходит к исследованию ее совершенств. Он пробует определить, какими средствами снабжена природа человека, для того чтобы он мог совершить открытие. Средствами для этого он считает чувства, память и рассуждение.
Анализируя пять чувств, средоточиями которых являются глаз, ухо, нос, рот и все тело, он основное внимание уделяет глазу как органу важнейшего человеческого чувства, зрения. “Глаз... представляя чувствам картину объектов, расположенных перед ним, способен информировать чувства о четырех или пяти качествах тел: о радиации, или о свойстве тел сиять или не сиять, затем о прозрачности и мутности тел, об отражательной способности тел, о фигуре, величине и расположении тел, о движении; если затем надо осведомиться об этих свойствах тел, то информация, относящаяся к трем первым нз них, должна быть полностью получена от этого чувства, а информация, касающаяся других двух, может быть получена частично от этого, частично от некоторых из других чувств. При открытии каждого из этих свойств чувство должно быть поддержано различными способами—приборами (Engines), наблюдениями и экспериментами” 1б
.Особенное внимание Гук уделяет исследованию с помощью зрения движения и скорости тел. Для этого он рекомендует пользоваться маятником, телескопом, микроскопом и другими приборами. Внутренние движения тел, указывает Гук, могут быть обнаружены при помощи различных действий, таких
, как ферментация, тепло, коррозия, рождение, рост, распад, растворение, свертывание, благодаря тщательным наблюдениям и путем сравнения могут быть установлены их степень, природа и способ внутреннего движения. В качестве примера измерения движения и скорости он приводит свой эксперимент с падением тел и описывает прибор, построенный им с этой целью.Гук не описывает других органов чувств, так как считает, что в этом отношении образцом служит зрение. В равной мере он не останавливается и на анализе памяти, которая является не чем иным, как тщательным сохранением достигнутого и быстрым восстановлением его в случае необходимости. Память и рассуждение могут быть усовершенствованы, говорит Гук, при помощи его философской алгебры.
Гук переходит далее к методу составления философской истории, которая является как бы хранилищем материалов, из которых и следует построить тело философии. Он утверждает, что исследователь должен, во-первых, хорошо знать различные отрасли философии, понимать их гипотезы, предположения, наблюдения и другие способы рассуждений и опять-таки быть свободным от предрассудков, ибо при экспериментальном открытии ошибок в той или иной гипотезе легче обнаружить правду, будучи объективным.
Затем, “поскольку он должен быть осведомлен в гипотезах, он должен также быть обеспечен теми вещами, которые значительно помогут уму производить, исследовать и обсуждать эксперименты. Таковых есть главным образом две — математика и механика: одна из них более спекулятивна, другая — более практична. Первая воспитывает ум точнейшими идеями и образцами рассуждения, доказательства, изобретения и открытия, а вторая, озна-камливая и поучая его,— процессами действия и оперирования. Прежде всего и главным образом он должен быть хорошо искусен в геометрии и арифметике, в наиболее наглядных частях, и в алгебре, наиболее изобретательной части математики. И это не только потому, что Ум получает сведения о числах, весах и мерах для исследования, испытания и доказательства всех вещей, но это также обучает и приспосабливает ум к более точному способу рассуждения, к более тонкому и точному пути исследования и к значительно более тщательному пути проникновения в природу вещей. Другие, более физические части математики также весьма полезны в своем Р°Де, ибо они
показывают путь и метод приложения предыдущих к нуждам и вопросам физики. Также и меха-вика, поскольку она наука отчасти физическая, а отчасти — математическая, более близко подводит ум к тому делу, которое он планирует и показывает ему модель доказательства, что можно применить в физических операциях, показывает возможные пути действия сил в движущихся сопротивляющихся телах, дает схему законов и правил движения и посему вводит ум в метод точного и доказательного исследования физических операций. Ибо хотя операции природы более сокровенны и трудны для понимания и спрятаны от нашего взора или открытия их, чем те, более крупные и понятные, которые происходят в машинах, все же кажется вполне вероятным, что большинство их результатов и обстоятельств также поддается доказательству и сведению к определенному правилу, как операции механики или искусств” 17.
Остановившись на некоторых правилах, которых должен придерживаться экспериментатор, чтобы быть подобным Колумбу в своей области, Гук переходит к предмету философской истории. Хотя Земля, говорит он, не более чем точка в мире, но она близка нам, поэтому изучение ее частей занимает в философской истории наиболее значительное место.
Философскую историю он подразделяет на две части, из которых одна посвящена природным вещам, а вторая — искусственным.
Основанием для классификации наук у Гука служит следующая схема.
Все науки Гук классифицирует на три группы. К первой группе относятся науки, изучающие различные части мира, естественно-исторические. Всего он насчитывает 29 таких наук (“историй”); среди них науки о кометах; о Солнце, Луне, звездах и планетах; об эфире; об атмосфере; о различных климатах; о насекомых; о птицах; о животных; о человеке; о магнетизме; о гравитационной силе и другие.
Другая группа наук изучает чувства и качества. Гук насчитывает 11 таких наук. Среди них: наука о свете и темноте; о цветах, обычно разделяемых на действительные и кажущиеся; о звуках; о вкусах, о тепле и холоде; о тяжести и легкости; о плотности; о гибкости.
Самой распространенной и продуманной у Гука является классификация третьей группы наук, искусственных. По мнению Гука, они должны учитывать все искусства, производства и операции и это чрезвычайно обогатит содержание философии. Таких технологических наук Гук насчитывает 16, но самое их описание показывает, что это зачастую не науки, а группы искусств. Так, к одной науке он относит: садоводство, разведение сахарного тростника, табака; ткацкое и вязальное дело, производство канатов и парусов, пивоварение, хлебопечение, производство кофе, шоколада, других напитков; аптечное дело, производство табака, парфюмерию и многое другое. К другой у него отходит многое, относящееся к металлургии, литейному делу, слесарному делу, производству стальных изделий, пружин, хирургического инструмента, машин, кузнечное, шлифовальное и оружейное дело. Еще к одной группе он относит стрижку овец, прядильщиков, вязаль-Щиков, ткачей, портных, ковровщиков; выработку фетра, меховщиков, шляпников, четочников; пуговщиков, кру-Жевников, вышивальщиков; кожевников, сапожников, изготовителей напитков, переплетчиков, изготовителей ремней; мясников, поваров и многих других.
Правда, в отдельных “историях” Гук пробует группировать “науки”: так, в 15-й науке у него отмечено 9 подгрупп, в которые входят 77 специальностей, и он
Завершает этот список значком и т. д.; представляется, что классификация является лишь наброском. Все же она представляет определенный интерес как первое в истории науки признание за “техническими” науками равных прав с естественной историей и утверждение их важного значения для “настоящей” философии. Гук указывает при этом, что науки могут быть построены или путем чистого описания, или же выяснением их законов; для философии, подчеркивает он, важнее второй способ. Здесь нужно выяснить физические основания каждой науки, а также применяемое в пей механическое оборудование. Для исследования наук необходимо сформулировать важнейшие вопросы, которые одновременно явятся планом науки и планом соответствующего исследования; Гук приводит примеры этого своего метода и указывает на способы их решения.
Исследования соответствующих сил и свойств, говорит Гук, можно проводить или с помощью органов чувств, только чувствами, или с помощью чувств, усиленных инструментами и приборами, или путем индукции, сравнивая между собой произведенные наблюдения и рассуждая относительно их. 'При исследовании могут случаться ошибки и проявляться недостатки, которые следует исправлять при помощи искусственных приспособлений для более точного определения и уточнения чувств или же для открытия таких свойств, которые недостижимы для наших органов чувств. При этом необходимо условиться о единицах или стандартах измерений, иначе нельзя будет точно установить степень того или иного свойства. Это учение о необходимости стандартов также является оригинальным предложением Гука, полученным им в результате его колоссальной практики экспериментирования.
Гук разбирает поочередно возможности измерения различных явлений, которые могут быть восприняты органами чувств. Затем он переходит к анализу исследований, проводимых при помощи аппаратуры и соответствующих инструментов. Он указывает на шесть групп таких способов:
Затем Гук переходит к анализу индукции как способа исследования. В этом случае раскрытие свойств природы производится с помощью большого числа действий и обстоятельств, что можно сделать, наблюдая или сами действия, промежуточные или окончательные, или же способ протекания явления.
“При произведении всех наблюдений, суждений или опросов следует действовать с большой тщательностью и оценкой при определении количества, качества, времени, места, пространства и некоторых других обстоятельств, ингредиентов, действий, процессов, сомнений и т. д., так чтобы все вещи можно было бы свести к некоторой определенности по
отношению к числу, весу и мере и ничто не осталось под сомнением, колебанием или в догадке и чтобы никакая часть того материала, который предназначен для основания на нем суждений, была дефектна или ошибочна, что могло бы повредить всему построению.Есть еще многие пути использования и дедукции из экспериментов и наук для установления наиболее общих аКсиом и для построения тела философии, чем те, которые я указал выше”
18. Далее Гук рассуждает о путях исследования природы, действия сил и их проявлений. На ряде примеров он показывает, какие разнообразные результаты можно получить при наблюдениях и вывести из них соответствующие следствия.Но есть и иные способы добычи информации о разных явлениях природы. Например, это может быть выполнено при наблюдении развития в порождении, увеличении, ослаблении или уничтожении одних и тех же свойств в различных состояниях тел. Затем можно исследовать, как природа “придает одно и то же свойство различным телам”. Если, например, мы исследуем тяжесть, то можно обратить внимание на то, что в пламени она “весьма мала или вообще отсутствует, в воздухе мала, в сжатом воздухе несколько больше, в терпентиновом масле еще больше”, тяжесть возрастает для ректифицированного винного спирта, для воды еще больше и “самую большую тяжесть среди жидкостей имеет ртуть”.
Иные пути исследования природы — это наблюдение и эксперимент, которые могут выявить, как искомое свойство проявляется в комбинации с другими телами и свойствами; разделяя или сводя воедино различные свойства; прослеживая переход от одного свойства к другому; наблюдая, как природа получает один и тот же результат в различных телах одним или многими способами; исследуя такие природные процессы, при которых один и тот же действующий принцип приводит к различным результатам; постановкой таких экспериментов, в которых можно сравнить действие двух или нескольких принципов и показать, как влияние или сила каждого из них проявляется в получаемом результате; проводя исследование, направленное на выяснение подобия и различия создаваемого природой при сотворении подобных частей у различных видов, родов или особей; исследуя те степени и шаги, которыми природа переходит от одной вещи к другой при образовании определенного вида.
Гук подвергает тщательному анализу 29 типов характерных исследований, которые производятся путем наблюдения или эксперимента с целью выявления некоторых особенностей, “необходимых для теоретических построений или имеющих непосредственное практическое применение”. Можно, например, находить отклонения природы от нормального хода вещей, выявлять такие произведения природы, которые отличаются чем-либо от иных вещей того же рода, можно отыскивать, какие вещи приводят к улучшению или, наоборот, к уничтожению какой-либо продукции. Следует, далее, наблюдать и сравнивать искусственные вещи с природными.
Остановимся на этом вопросе подробнее, так как подобному сравнению Гук посвящает 11 параграфов. В целях подобного сравнения, подчеркивает Гук, “было бы совершенно необходимо иметь совершенный учет всех искусственных произведений, которые распространены в различных ремеслах и занятиях людей, как для пользы, так и для удовольствия, а в особенности знать все те замечательные способы обработки тел посредством химических операций, такие, как растворение, смешение, усвоение, ферментация, дистилляция, прокаливание, сплавление, замораживание и подобные. И так как каждая из них имеет большое разнообразие, то они и могут служить нам подобно многим факелам, освещающим темные проходы в лабиринтах природы, где помощь обычных средств природы, таких, как радиация Солнца, не может послужить нам. Например, предположим, что мы сравниваем автомат с животным...
Все частности могут быть поняты значительно полнее с помощью моего описания ремесел и пояснения их разнообразных операций, что я сделаю в другом случае” 1Э. Гук убежден, что у природы в этом отношении можно многому поучиться. Кроме того, все искусственные процессы должны согласовываться с естественными. Бывает и так, что для выполнения определенного процесса следует изменить естественные условия его протекания, учитывая, что иногда природа может помочь, а иногда и помешать искусственному процессу выполнить свое назначение.
Сравнивание искусственных и природных тел может показать, что в некоторых случаях первые превосходят по своим качествам вторые, а иногда наоборот. Может оказаться, что при этом будут выявлены не только относительные превосходства, но и недостатки тех и других.
Гук неоднократно останавливается на возможностях “искусств”. Было бы очень важно, подчеркивал он, выяснить и пересчитать те механические искусства, которые служат для изменения свойств вещей. “Думается мне, что операция коррозионного растворения металлов или растворимых веществ может намекнуть нам, как воздух воздействует па сгораемые тела или на такие, которые растворяются воздухом лишь в весьма нагретом состоянии. Подобно этому, наблюдая, что, срезая часть камня с одной его стороны, мы изменяем его центр тяжести, что музыкальная струна, где бы она ни была зажата, при ударе по ней создает наибольшие колебания посередине, возможно подойти к пониманию того, почему при удалении одной из сторон магнита происходит перемещение его полюса. Если в этом отношении достаточно хорошо поработать, то люди не будут иметь таких странных, диких и непостижимых
представлений о делах и действиях природы. И поскольку представляется, что она ничего не делает напрасно, можно найти основания и таких вещей, которые выполняются механически: например, движений животных и движения приспособлений. Поэтому мы должны были бы постараться познакомиться с различными механическими способами кования, прессования, расплющивания, шлифования, валяния, разрезания, распиливания, опиливания, пропитки, намачивания, растворения, нагревания, сжигания, замораживания, смешивания и тому подобными, которые известны в различных видах и каждый из которых имеет множество индивидуальных исполнений, очень отличающихся друг от друга. Со многими из них следует познакомиться, ибо их понимание и изучение повлекло бы за собой исправление концепций ума и удаление тех мальчишеских и детских воображений, которые мы всосали вместе с молоком и изучили вместе с нашим языком” .Гук перечисляет затем способы разделения и соединения тел, т. е. естественные и искусственные способы изменения качества вещества и создания новых. Приведя еще несколько способов исследования, он завершает описание “самым общим способом открытия в любом виде философского исследования”, которым, по его мнению, является “сравнение естественного протекания процесса, находящегося под исследованием, со всеми теми механическими и умственными способами, которые только можно придумать”. Любое исследование, по мнению Гука, требует глубоких поисков и рассуждений и многократных переходов от аксиом к экспериментам и от экспериментов к аксиомам. После этого Гук переходит “к способам и к порядку, в каком следует регистрировать
необходимые сведения, каким способом и как удалять и отбрасывать бесполезные из них”.
При проведении любых наблюдений и экспериментов необходимо соблюдать осмотрительность в отборе необходимых сведений и исключении ненужных и ложных. Поэтому и наблюдения, и эксперименты следует повторить по нескольку раз, причем в различное время и при различных обстоятельствах, меняя экспериментаторов, время, место, приборы и материалы, так как все это, по мнению Гука, влияет на выяснение обстоятельств. Следует избегать влияния других исследователей: авторитетом может служить лишь “пытливое, рассудительное и в высшей степени правдивое лицо, причем если оно не склонно к преувеличениям и не слишком настаивает на своем мнении”. Поэтому при учете мнений авторитетов следует отмечать характеристику самого авторитета — “достоверен ли он, возможен или сомнителен”.
Запись эксперимента нужно производить сразу же после завершения эксперимента, так как нельзя полагаться на память, а кроме того, большое значение могут иметь даже незначительные обстоятельства. Поэтому позже нужно все тщательно пересмотреть и продумать, наилучшим образом скомпоновать и окончательно сжато изложить. Следует избегать всевозможного риторского приукрашивания, цветистых выражений. Гук указывает на необходимость создания иллюстраций и приводит общие рекомендации по оформлению рукописи.
Как уже говорилось, Гук написал только первую часть своего трактата, не исполнив обещания изложить свою “философскую алгебру” — методику экспериментального исследования. Поэтому издатель его “Посмертных трудов” Уоллер пополнил изложение своими замечаниями и, кроме того, привел в качестве примера методики Гука некоторые места из его лекций по геометрии, прочитанных в 1680 г. в Грешемовском колледже и имеющих общефилософское значение.
За образец Гук принял методику Евклида, значительно развив ее. Гук показывает, как из немногих аксиом, определений и постулатов можно вывести обширное построение неоспоримых суждений. При этом ни одно суждение не может оставаться недоказанным и каждый философский вопрос должен быть основан и построен на справедливом непоколебимом основании. В этих целях 1ук пользуется в основном синтетическим методом как наиболее поучительным и совершенным для понимания и рассуждения. Впрочем, иногда он прибегал и к аналитическому методу, образцы которого можно найти в предисловиях к его лекциям по специальным вопросам.
В этом последнем случае Гук основывается на том, что результативность эксперимента во многом зависит от предварительной подготовки. В этой связи следует тщательно подобрать инструменты и приборы, необходимые для того, чтобы лучше уяснить справедливость или ложность предполагаемой теории. В противном случае экспериментатор может не заметить множества частных особенностей или опыт просто не получится. Эксперимент нужно проводить “с большой тщательностью и беспристрастием, без особой приверженности к какой-либо теории, которая высказывается лишь для того, чтобы выяснить истину и которая сразу же отбрасывается, если выяснится, что она не соответствует истине”.
Как явствует из лекций Гуна, посвященных выяснению понятий точки и линии, его педагогический метод полностью базируется на тех же правилах, на которых он строит свою философию природы, и в первую очередь на его экспериментальном методе. Так, исходя из- положения “точка есть то, что не имеет частей”, он начинает с утверждения, что точка, которая кажется “нам самой неважной вещью света”, на самом деле является объектом, наиболее трудным для понимания. Дело в том, что “она не имеет положительного определения, а лишь отрицательные; мы можем, правда, сказать, что Земля в мире — это точка, точкой является окончание любого острого предмета, например иглы, но на самом деле что бы ни назвали точкой, это можно делить и дальше, ибо любое количество делимо до бесконечности и любая его доля может продолжать делиться, а поэтому все, что делимо, должно иметь части и поэтому никакой объект нельзя назвать точкой, если его не определять, как, например, вершину математического конуса или пирамиды”. Это будет математическая точка. Но этого нельзя сказать о физической точке, ибо материальный конус или пирамида оканчиваются тупой вершиной, имеющей объем. Подобные точки можно наблюдать с помощью микроскопа “причем в такой точке мы можем обнаружить целый мир”. Сейчас утверждают, что в песчинке могут содержаться 10 тыс. живых существ, а каждая из них является миром. “Мы не знаем,— продолжает Гук,— пределов
количества, вещества или тела относительно их протяженности или делимости, никакое воображение не сможет понять максимальное или минимальное в природе, наши возможности конечны и ограничены, и мы должны удовлетворяться сферой их активности. И молча согласиться с отрицательным определением и понять, насколько это возможно, нечто, что есть меньше самого малого, хотя и это неправильно: то, что не является количеством, не может быть меньше или больше. Мы должтты попытаться понять нечто бесконечно малое, менее чего ничто быть не может, что не имеет ни величины, пп протяжения, ни количества, но только положение и отношение к примыкающим количествам. Мы говорим: отсюда до этого или того тела определенная длина и расстояние, и на этом основании, если бы мы захотели понять это обозначение, наше воображение представит нам наименьшее видимое тело, такое, как чрезвычайно топкая песчипка, или крошка, или кончик иголки, или самое маленькое пятно, которое мы когда-либо видели на бумаге и т. д., и этим мы должны удовлетвориться, поскольку представление может образовывать лишь то, что постигается чувствами, хотя это и не так. В действительности же нет верного определения, которое отобразило бы саму сущность. Аналогичными точке являются нуль в цифрах, ничто в количествах, никогда во времени, покой в движении, ибо как никакая совокупность точек никогда не даст линии или количества, так и умножение па нуль никогда не даст числа, и поскольку сложение нескольких “никогда” не даст времени, так и сочетание покоев никогда не создаст движения. И поскольку говорят, что все они начинаются от края или от границы, также и о количестве можно сказать, что его начало есть точка или “ничто”. Можно сказать, что счет начинается от нуля, время начинается от “никогда” н движение начинается от покоя. Если минимум природы можно считать единицей природы, если в ней может быть минимум, так и единица выражает то же самое в числах, мгновение во времени и момент в скорости” 21.Эта выдержка может служить наглядным примером педагогического метода Гука. Каждое излагаемое положение он старается рассмотреть во всех его тонкостях и нюансах, иногда стремясь привлечь внимание слушателей
21
ibid., р. 66.указанием на неожиданные связи. И в своем педагогическом методе, и в теории эксперимента Гук последователен: по его мнению, проблема становится ясной лишь тогда, когда есть ответы на все вопросы, которые можно было бы поставить по исследуемой теме. Как утверждает Гук, “хотя подобный способ доказательства и рассуждения может показаться скучным и чересчур длительным. задерживая ум и внимание на разыскании свойств и количеств, но таким путем пользовались и древние. И всегда необходимо, в особенности в начале занятий, приучить ум к внимательности и осмотрительности, чтобы в качестве истины он воспринимал лишь то, что ясно увидит с помощью рассуждения и его мотивов. При этом ум может приобрести привычку к цели и к исследованию всей цепочки последовательностей от первых принципов до очевидной истины. Ибо при недостатке сего в ум может проскользнуть какая-либо небольшая ошибка под видом истины и поэтому сделать
все последующие рассуждения и выводы необоснованными. И будет значительно труднее очистить и освободить ум от того, что уже получено, чем предупредить его внедрение. Поэтому не может быть... чересчур много осмотрительности и осторожности при восприятии принципов и обучении ума истинным началам знания, ибо в большинстве случаев мы слишком быстро воспринимаем каждое слово, которое нам говорят, за истину. Без исследования мы способны убеждать и думать, что мы уже знаем вещь и имеем о ней ясное представление, хотя на самом деле этого нет. Не торопимся оставить в стороне исследование и рассуждение, когда ум еще недостаточно приучен к медленному и строгому пути рассуждений, лишь после того, как он привыкнет поступать так, он будет быстро воспринимать вещи с достаточным их исследованием, как иной будет без этого. А только терпеливость нужна в большинстве случаев для обеспечения внимания: она необходима не только для восприятия, но, как мы видим, она необходима и присутствует также и во многих других делах, где следует применять этот хороший обычай. Это — чтение, письмо, музыка, черчение и большинство ручных операций. Корни и начала знаний и практики слишком горьки и скучны, но фрукты свежи и приятны, и тот, кто достигнет конца, никогда не будет сожалеть о том времени, которое было затрачено на начало”Так же как в натурфилософии Гука, в его педагогическом методе неоднократно подчеркивается необходимость практического обучения. Практические, технические науки для него равноправны с теорией, и в этом отношении вероятно, он имеет безусловный приоритет.
"
Асмус В. Ф. Декарт. М.: Госполитиздат, 1956, с. 164. 2 Там же, с. 166. Нооке R. Posthumous Works. 2nd ed. L, 1971, p. 1.1
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 2, с. 142.2
Бэкон Ф. Новый органон. Л.: Соцэкгиз, 1935, с. 349.3
Бэкон Ф. Соч.: В 2-х т. М.: Мысль, 1971, т. 1, с. 159.4
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 2, с. 142.5
Бэкон Ф. Новый органон, с. 294.6
Там же, с. 295.7
Михаленко Ю. П. Ф. Бэкон и его учение. М.: Наука, 1975, с. 177, 178. 8Бэкон Ф. Новый органон, с. 305.